В последние годы тема участия испанских добровольце в во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии привлекает повышенное внимание российских исследователей. В качестве примера можно назвать книги А.В. Елпатьевского и Б.Н. Ковалёва по истории 250-й дивизии Вермахта, воевавшей под Новгородом и участвовавшей в блокаде Ленинграда в 1941-1943 гг. Всего через данное соединение прошли около 50 тыс. солдат и офицеров, из которых свыше 4 тыс. погибли.

Среди военнослужащих «Голубой дивизии», состоявшей в основном из добровольцев -фалангистов и участни­ков Гражданской войны в Испании, встречались и русские эмигранты. Од­ ним из них был Владимир Иванович Ковалевский. О его биографии извест­но немного: родился в 1882 г. в Харь­кове, учился в Киевском военном училище, участвовал в Первой мировой войне, в Кубанском (Ледяном) похо­де, служил в  Корниловском ударном полку, в 1920 г. покинул Крым вместе с армией генерала П.Н. Врангеля, был сержантом во французском Иностранном легионе, окончил универси­тет в Югославии.

В 1938 г. волею судеб Ковалевский оказался в составе группы русских добровольцев в Испании, где в то время шла кровопролитная гражданская вой­на. Участие в этом вооружённом конфликте имело огромное символическое значение для оказавшихся в изгнании белогвардейцев . Покажется абсурдом, но победа националистов во главе с ге­нералом Ф. Франко воспринималась ими как предвестник грядущей борьбы против коммунистической России. 

Как и его товарищи-скитальцы, наивно по­верившие в «крестовый поход» против большевизма, в июне 1941 г. Ковалев­ский записался в качестве переводчика в испанскую дивизию. Однако война оказалась прямо противоположна планам «освобождения» России. Личный травматический опыт участия в этом преступном военном походе и лёг в ос­нову авторского повествования.

Впервые мемуарный источник был обнаружен в архиве Гуверовского ин­ститута, в фонде эмигрантского издательства «Глобус». 
Более полную вер­сию удалось выявить в документальном фонде Центрального музея Вооружённых сил Российской Федерации в Москве, куда они были переданы в 1990-х гг. по инициативе русско-американского культурно-просветительского и благо­ творительного общества «Родина».

Первоначально воспоминания Ко­валевского были изданы в Испании, где получили множество положительных откликов. Поклонники «Голубой дивизии», напротив, остались ими крайне недовольны. В 2021 г. книга увидела свет в России, пройдя перед этим тщательную доработку с учётом новых источников.

Редакторы издания О.И. Бэйда (Австралия) и Ш.М. Ну­ньес Сейшас (Испания) - провели кропотливую работу по анализу текста , составлению научно-справочного ап­парата, поиску недостающих сведений в архивах и библиотеках Австралии, Андорры, Германии, Грузии, Испании, России, США и Украины. 
Объёмное введение (с. З-74) не только воссоздаёт необходимый для понимания первоисточника контекст, но и является отдельным серьёзным исследованием судеб русских изгнанников в межвоенной Испании.

Рецензируемая книга привлекает внимание уже потому, что мемуары русских эмигрантов , воевавших против СССР в годы Второй мировой войны, являются исключительно редким историческим источником. Вос­поминания Ковалевского уникальны ещё и тем, что позволяют взглянуть на войну глазами человека, оказавшегося в родной стране спустя долгие годы и пытавшегося понять измене­ния, которые произошли с Россией за 20 лет советской власти. 

Безусловно , отечественному читателю будет край­не нелегко принять выбор автора вос­поминаний, однако и эта печальная страница также является частью многострадальной русской истории.

Воспоминания состоят из двух бло­ков. В первом показан путь испанской дивизии, во втором - её пребывание в России. Повествование начинается с описания настроений эмигрантской среды в канун нападения Германии на Советский Союз. Автор отмечает, что многие из соотечественников­ эмигрантов рассчитывали на неминуемый военный и политический крах СССР. 

Война представлялась «предприятием лёгким и кратковременным», «вроде парадного марша германских бронированных армий» . При этом любые сомнения в победе расценивались как «советофильство» (с. 78). Далее Ковалевский описывает атмосферу в Сан-Себастьяне в июне 1941 r., где после многолюдных антисоветских манифестаций шла активная вербовка добровольцев и их торжественные проводы на войну под лозунгами «спасения христианства». Затем последовали транспортировка «Голубой дивизии» через Францию, военная подготовка в Германии и долгий пе­ший марш через Польшу и Литву к ли­нии фронта под Новгородом. 

Перво­начально Ковалевский использовался в качестве переводчика , затем служил в обозе при конюшне , выполнял раз ­ личные поручения командования, не­ долго участвовал в позиционных боях. Как опытный офицер, прошед­ший множество военных конфликтов, Ковалевский оставил пенные свидетельства военной повседневности на Восточном фронте. Он подробно описал тяжелейшее положение населения на оккупированной территории, дей­ствия германских и испанских войск, которые «трупами усеяли свой путь по России» . 

Присяга Гитлеру сделала испанцев добровольными помощниками нацистской политики и исполнителя­ ми преступных приказов фюрера. Ре­гулярной практикой были реквизиции продовольствия у местного населения, разорение и поджоги крестьянских домов, домогательства к женщинам и принуждение их к сожительству.

С не меньшим драматизмом и горечью описаны фронтовые будни - хо­лод, грязь, вши, постоянный недосып, голод, страх смерти, дезертирство. Конечно, автор кое-где преувеличивает, но здесь на помощь читателю приходит грамотно составленный научно­ справочный аппарат. Судя по мемуарам, положение испанских оккупантов особенно осложняли повальная коррупция и воровство интендантов. 

У Ко­валевского нашлось мало добрых слов для испанских «коллег», его мемуары разрушают романтический образ «кон­кистадоро» в немецких кителях, во многом созданный самими легионерами после войны. Испанский доброволец, с точки зрения автора, - пьяный, небритый, лицемерный, склонный к обману, воровству и мимолетным интрижкам. Вместе с тем мемуарист показывает двусмысленность положения русского населения, вынужденного сотрудничать с оккупантами, а порой и откровенно прислуживать им.

Трагедия Ковалевского заключалась в постепенном осознании того, что он пришёл на русскую землю не как освободитель, а как захватчик. Первоначально он идеализировал немецкую армию, приводя её в качестве примера дисциплинированности и боеспособности. Однако повседневность рассеяла эти иллюзии. Расстрелы военнопленных и мирных жителей, подозреваемых в связях с партизана­ ми, мародёрство и грабежи - все это оказалось нелёгким испытанием для психики автора. Поэтому его воспоминания являются своеобразной по­ пыткой выговориться и, быть может, объяснить свой ошибочный выбор участвовать в преступной войне.

Внутренний мир Ковалевского сложен и противоречив. В нём пере­плетаются приверженность традициям русского офицерства, надежды и чаяния эмигранта, военное товарищество и корпоративная этика. Всё это порождало непримиримый культурный и моральный конфликт. С одной стороны, он сочувствовал и старался помочь местному населению, стра­давшему от тягот войны и произвола оккупантов, с другой - усердно служил тем, кто проводил захватническую и колонизаторскую политику.

«В океане горя и разоренья» автор, по его собственным словам, был «скорее орудием зла, чем помощи» (с. 147).

Рецензируемая книга заметно отличается от мемуаров немецких фронтовиков , противопоставляющих себя «восточным варварам». В России Ковалевский видит островок родной культуры, который, несмотря на коммунистическую « прополку», сохранил свою самобытность. Автор тонко под­мечал особенности жизни городского и сельского населения, его смире­ние перед обстоятельствами. Обща­ясь с соотечественниками, мемуарист обращал внимание на их высокие нравственные качества, патриотизм, трудолюбие , сохранение традицион­ного семейного уклада и религиозных верований. По его мнению, русский народ, испытавший неисчислимые страдания, «стоит ближе всех других народов к идеалу христианской жиз­ни» (с. 101). 

Архетипичным образом русских представилась автору старуш­ка, пожаловавшаяся испанскому воен­ному начальству на молодого испан­ского солдата, который жил в её избе и перебил из ружья всех кур. Когда же мародёр предстал перед строем для наказания, она умоляла командира его пощадить и впоследствии ухажи­вала за ним как за собственным сы­ном (с. 157-159).

Пожалуй, самым драматичным местом воспоминаний, их своеобраз­ной кульминацией, является рассказ о захвате группы советских солдат, вы­биравшихся из окружения. Ковалевский повествует о допросе и последу­ющем расстреле советского капитана, до конца верного воинскому долгу. Он признался: «Эта смерть в глухих лесах Новгородской области, смерть чело­ века, чуждого мне по всему, человека , родившегося, может быть, после того, как я покинул Родину, другой куль­туры, живущего совсем другими инте­ресами, - эта смерть потрясла меня до глубины души» (с. 166). Непосред­ственная вина в этой казни сильно поколебала его прежние убеждения и идеалы. 

О мировоззренческих пере­менах автора наглядно свидетельству­ ют следующие строки: « Мне казалось, что действительно страну защищает сам народ, а не советская власть, что народ сжился с этой коммунистиче­ской властью и не желает, и не ждёт ничего лучшего. А мы, пришедшие с Запада, только сеем смерть и разру­шение вокруг себя» (с. 154).

В начале 1942 г. Ковалевский по болезни был эвакуирован в военный госпиталь, а затем направлен на лече­ние в Германию, где демобилизовался. Позднее он вернулся в Испанию, уе­динённо жил там долгие годы, и умер предположительно в начале 1980-х гг.

Свои записки Ковалевский мыс­ ленно адресовал своим соотечествен­никам, независимо от того , на чьей стороне они находятся. Он пытался объяснить собственную психологию и логику своих действий, любовь к Ро­дине и представление о ней. 

Отрадно, что спустя 80 лет после начала Вели­кой Отечественной войны эта свое­ образная исповедь увидела свет. Вне всякого сомнения, данные мемуары будут интересны как специалистам , так и всем интересующимся истори­ей Второй мировой войны и Русского зарубежья. Они не оставят равнодуш­ным читателя, погружая его в атмос­феру драматичных событий военной эпохи и заставляя задуматься о судь­бах соотечественников в ХХ в.