ХРИСТОФОРОВ В.С. Рецензия на книгу: Полян П. «Если только буду жив…»: 12 дневников военных лет / Журнал «Отечественные архивы» № 3 (2021). Критика и библиография

«Равноуважительное к себе отношение – пусть и после их смерти, постфактум, – необходимо ко всем участникам и жертвам войны» – такой подход провозглашает исследователь Павел Полян в уникальной книге, дающей право голоса тем, кого стыдливо прятала советская история, чьи судьбы слабо ассоциировались с привычными образами победы. Трудно не согласиться с автором в том, что «общепринятая и общепонятная оппозиция “свой / чужой”, закосневшая в идеологических битвах, постепенно растворяется в тумане лет и, не утрачивая своего первичного смысла, перестает быть определяющей» (С. 33).

В рецензируемом издании публикуются 12 дневников военного времени, написанных участниками и жертвами войны: красноармейцами в действующей армии (особист Иван Шабалин и штрафник Александр Контарев), коллаборантом Георгием Томиным (Симоном), военнопленными Анатолием Галибиным, Сергеем Воропаевым, Василием Пахомовым, остарбайтерами Шурой Михалевой, Василием Барановым, Анатолием Пилипенко, Борисом Андреевым и пережившими оккупацию Николаем Саенко и узницей гетто Тамарой Лазерсон. Восемь дневников хранятся в российских и зарубежных архивах или музеях, в частности в Государственном архиве Российской Федерации, архиве общества «Мемориал», Городском архиве Гаттингена (Hattingen), архиве Мемориального музея Холокоста в Вашингтоне, Военно-медицинском музее в Санкт-Петербурге, Кустанайском областном историко-краеведческом музее; четыре дневника находятся в личных архивах. Часть из них в свое время была обнаружена, подготовлена к печати и обнародована П.Поляном, который хорошо погружен в тематику и, по собственному признанию, занимается изучением военных эго-документов и выяснением судеб остарбайтеров и военнопленных с начала 1990‑х гг.^[1] В ряде случаев публикации готовились им в соавторстве или выполнены другими исследователями. Лишь один дневник (А. Контарева) вводится в научный оборот впервые, а еще один (В. Пахомова) – впервые полностью. В рецензируемом издании проведена археографическая обработка текстов документов, существенно обновлены или заново подготовлены комментарии. Каждый дневник снабжен предисловием и примечаниями, многие проиллюстрированы.

Содержание опубликованных дневников неравнозначно, так же как различны и судьбы их авторов. Например, дневник И. Шабалина – это, по сути, двойной перевод его записей: с русского на немецкий и обратно. Дневник А. Пилипенко – не доподлинная летопись «по горячим следам», шаг в шаг, а своего рода реконструкция, дневник-воспоминание, фактически мемуары. Пилипенко датирует и описывает события, которые на самом деле состоялись месяцы и недели назад, вставляя в него новеллы, не привязанные к определенной дате. Записи, сделанные Б. Андреевым, немногословны, но скрупулезны, они изобилуют цифрами: заработок, рацион питания, проценты выработки, пройденные километры пешего марша. Существенный интерес представляют дневниковые записи рабочего одного из заводов г. Таганрога Н. Саенко, в которых описан весь период оккупации города со 2 октября 1941 г. до 1 сентября 1943 г. Особую ценность для исследователей военной истории имеет дневник штрафника А. Контарева (30 апреля 1943 г. – 14 ноября 1946 г.). Тема штрафных подразделений Красной армии в годы Великой Отечественной войны вызывает острые дискуссии, поэтому введение в научный оборот дневника, написанного военнослужащим штрафного подразделения, станет важным источником для продолжения исследований столь сложной и противоречивой темы.

Помимо очевидной гуманистической составляющей важность и необходимость издания подобных документов советской эпохи состоит и в том, что цензура ставила людям серьезные рамки для самовыражения, а дневники – редкий канал звучания «живого» голоса. Как пишет П.Полян, «также отметим бесшабашность авторов большинства дневников. Они писали их для себя и практически без внутреннего цензора, то есть без просчета рисков в том случае, если бы дневники попали в чужие и недоброжелательные руки» (С. 983).

Рецензируемая книга содержит актуальную историографию, подробно описывает усилия различных исследователей и представителей общества «Мемориал» по восстановлению имен, судеб этих категорий граждан. Каждый дневник снабжен научно-справочным аппаратом и оформлен по единой «матрице»: сначала – вводная информация, своего рода визитная карточка судеб людей, превращенных в расходный материал войны, далее – сам дневник, оснащенный необходимыми примечаниями.

Сопровождающий издание справочный аппарат, профессиональная терминология предисловий умело сочетаются с по-журналистски гладким языком описания весьма сложных, драматических сюжетов. Свежо и интересно, с опорой на современную историографию, выглядят замечания автора об источниковой актуальности дневников и рассуждения о перспективах сохранения их как жанра. В то же время в публикуемых дневниках отсутствуют легенды (указание на места их хранения – архивы, музеи, личные коллекции), что, на наш взгляд, является существенным недостатком при такого рода публикациях.

Вместе с тем, как и любая масштабная по своему замыслу и новаторская по подходам работа, она не лишена и других недостатков, большинство из которых, к радости читателя и рецензента, не являются критически важными.

Прежде всего остановимся на тех моментах, которые, увы, не повышают научную ценность труда. На наш взгляд, неуместным является употребление термина «Голодомор»: «Победителей не судят, и собственные преступления советской власти (Большой террор, Голодомор, Катынь) легко и надежно было укрывать за ширмой чужих» (С. 7). Напомним, в 2006 г. Верховная рада Украины объявила голодомор актом геноцида украинского народа. Трудно спорить с тем, что голод в СССР был большой трагедией всего советского народа, однако архивные документы 1920–1930‑х гг. не подтверждают версию украинской стороны о том, что действия советского руководства можно квалифицировать как умышленный акт, направленный против какой-либо группы населения.

Далее автор предисловия пишет о том, что «чрезвычайное право (особых отделов. – В.Х.) было еще раз закреплено в печально знаменитом приказе “Ни шагу назад!”, он же приказ № 270 Ставки Верховного главнокомандования Красной армии, выпущенный 16 августа 1941 г.» (С. 71). Однако это два разных приказа, изданных в разное время и разными ведомствами. Так, Ставка Верховного главнокомандования Красной армии 16 августа 1941 г. издает приказ № 270 «Об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставление врагу оружия». А приказ, который в историографии получил название «Ни шагу назад!», – это приказ наркома обороны СССР от 28 июля 1942 г. № 227 «О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций».

При публикации документов перед составителями всегда возникает дилемма: насколько полным или кратким должен быть научно-справочный аппарат. П.Полян справедливо отмечает, что в этом вопросе существуют две крайности. Первая – когда читателю не сообщается ничего, кроме имени и фамилии автора и названия текста, т.е. научно-справочный аппарат фактически отсутствует. Вторая крайность – избыточность такового, когда «навязываемый во многих изданиях археографический “стандарт” часто сугубо декоративен и не адекватен ни сложности, ни значимости публикуемого» (С. 34–35).

Как разрешил для себя эту дилемму сам автор? Пытаясь найти золотую середину, он делает акцент на фактографический и контекстно-смысловой комментарий, что действительно помогает не перегружать текст. К сожалению, при составлении комментариев ему не удалось избежать фактических ошибок, неточностей и искажения смысла, особенно в части функционала различных военных подразделений и кадровых характеристик военнослужащих. Так, автор пишет, что первый отдел штаба Валли подразделения Абвера занимался разведывательно-диверсионной деятельностью против СССР (C. 41), однако в действительности он ведал экономической и военной разведкой на Восточном фронте^[2]. В предисловии речь идет о «2‑й танковой армии генерал-полковника Х. Гудериана» и здесь же о «2‑й танковой группе Гудериана» (С. 68). Известно, что 2‑я танковая группа существовала в период с ноября 1940 г. по конец августа 1941 г., а с 5 октября 1941 г. в вермахте была сформирована 2‑я танковая армия. По мнению П.Поляна, «отделы 1 С» в германской армии – это отделы военной контрразведки (С. 68), однако более точным будет определение их как органов военной разведки и контрразведки, которые действовали в составе штабов дивизий, корпусов, армий и групп армий (фронтов) германских сухопутных войск. Не всегда унифицированы воинские звания: «генштаба полковник» (С. 47), «полковник Генерального штаба» (С. 52). Встречаются затруднения и ошибки в раскрытии аббревиатур, например, некорректно расшифрована аббревиатура «ОК», за которой скрывается отдел кадров НКВД СССР.

Еще одно заблуждение состоит в том, что образованные в феврале 1941 г. 3‑и управления наркоматов обороны, Военно-морского флота и НКВД постановлением Государственного комитета обороны № 187сс от 17 июля 1941 г. были преобразованы в особые отделы, а само «3‑е управление» – в Управление особых отделов (С. 71). В реальности 3‑е управление (военная контрразведка) НКВМФ войдет в состав НКВД СССР лишь 10 января 1942 г., когда органы 3‑го управления НКВМФ будут преобразованы в особые отделы, а само управление НКВМФ – в 9‑й отдел Управления особых отделов НКВД СССР^[3].

Классифицируя авторов дневников, П. Полян указывает, что среди них два красноармейца действующей армии (особист и штрафник) (С. 32). В общепринятом значении «красноармеец» – боец Красной армии, воинское звание и должность военнослужащего рядового состава Рабоче-крестьянской Красной армии, рядового состава войск НКВД Советской России и Советского Союза, применявшееся в период с февраля 1918 г. по 1946 г. Таким образом, начальника особого отдела НКВД Брянского фронта, майора госбезопасности И.С. Шабалина вряд ли возможно классифицировать как красноармейца.

К сожалению, много фактических неточностей допущено при комментировании дневниковых записей именно Шабалина. Так, П. Полян отмечает, что Иван Савельевич Шабалин был в звании майора НКВД, «что в армейской табели о рангах соответствует званию генерал-майора» (С. 69). В действительности 23 августа 1941 г. Шабалину было присвоено звание «майор государственной безопасности», что условно соответствовало воинскому званию «комбриг» Красной армии. В предисловии П.Полян пишет о том, что И.С. Шабалин 26 февраля 1940 г. был назначен наркомом государственной безопасности Бурят-Монгольской АССР. Однако в 1940 г. такой структуры, как Наркомат государственной безопасности (НКГБ), не существовало^[4]. В послужном списке И.С. Шабалина указано, что он с января 1940 г. по февраль 1941 г. был наркомом внутренних дел Бурят-Монгольской АССР, а с 26 февраля по 31 июля 1941 г. – наркомом государственной безопасности Бурят-Монгольской АССР, 23 августа 1941 г. назначен начальником особого отдела НКВД Брянского фронта и оставался в этой должности до дня своей трагической гибели 20 октября 1941 г. Попутно заметим, что ведение дневников высшими офицерами Красной армии, Военно-морского флота или представителями специальных служб (НКВД, НКГБ, «Смерш») в годы войны было большой редкостью. Но достоверно известно, что их вели генерал-лейтенант С.А. Калинин, командующий Приволжского, а затем Харьковского военных округов (в период с сентября 1941 г. по май 1944 г.), а также адмирал Г.И. Левченко (осенью 1941 г.), в тот период, когда он командовал войсками Крыма.

Не менее драматично сложилась судьба автора дневника Анатолия Галибина, содержавшегося в лагере для военнопленных № 3. Лагерь с сентября 1941 г. размещался в деревне Сююспохья коммуны Руоколахти. Информация о некоторых лицах, проходящих по дневниковым записям А.Галибина и находившихся в этом лагере, приводится в статье «Захоронение в Сююспохья, Руоколахти», подготовленной посольством России в Финляндии^[5].

С тем, чтобы уточнить мнение Поляна о характере лагеря № 3, необходимо сказать несколько слов о работе финской военной разведки в лагерях для советских военнопленных. По своей сути это был специальный лагерь с тюремным режимом для советских военнопленных, контингент которого определялся отделом надзора финского Генштаба, ведавшего вопросами контрразведывательной работы. В этом лагере в основном содержались политработники Красной армии, военнослужащие войск НКВД, а также лица, подозреваемые в ведении партизанской или разведывательной работы в пользу СССР. Отделом надзора за период 1941–1944 гг. из лагерей для советских военнопленных было отобрано и передано немецкой разведке 2136 человек^[6].

Можно частично согласиться с утверждением автора, что служебный документооборот «нередко содержит своего рода эго-вкрапления – цитаты из разного рода эго-документов третьих лиц». Однако вряд ли можно серьезно относиться к таким видам эго-документов, о которых пишет П. Полян, как «выдержки из донесений сексотов (доносов)», сводки наружного наблюдения и ответы допрашиваемого (С. 973–974). Протоколы допросов чаще всего составлялись следователем, а от обвиняемого требовали их лишь подписать. В последующем, в годы реабилитации жертв политических репрессий, большинство сведений в таких протоколах были признаны недостоверными. Другое дело – сводки, которые составлялись в годы Великой Отечественной войны подразделениями военной цензуры. В них содержатся обширные цитаты из писем красноармейцев своим родственникам и знакомым в тыл фронта, а также из писем из тыла в действующую Красную армию^[7]. Более того, в следственных материалах иногда обнаруживаются изъятые у задержанных лиц дневники, как, например, дневник историка Сергея Мельгунова^[8].

Несмотря на указанные неточности и некоторые фактические ошибки, а также то, что большинство дневников ранее уже публиковалось, сборник представляет значительный интерес, расширяя круг источников по истории Великой Отечественной войны. Предыдущие публикации дневников были, как правило, фрагментарны, разрознены, публиковались в газетах, журналах, тематических сборниках и подчас малодоступны. Настоящее издание дает читателю возможность отойти от бинарной оппозиции («свой – чужой»), а различный статус авторов дневников помогает увидеть войну разными глазами, наполнить образ войны не шаблонами, но полутонами исторической реальности. Усилия Павла Поляна по погружению читателя в этот новый мир достойны уважения.

В.С. ХРИСТОФОРОВ

[1] Зайончковская Ж.А., Полян П.М. Остарбайтеры: в Германии и дома (По материалам анкетного обследования) // In Memoriam: ист. сб. памяти Ф.Ф. Перченка. М.; СПб., 1995. C. 396–413; Полян П.М. Жертвы двух диктатур: Жизнь, труд, унижения и смерть советских военнопленных и остарбайтеров на чужбине и на родине. М., 2002; Он же. От Вены до Вадуца: дневник интернированного коллаборанта Г. Томина (Симона) (3 апреля – 2 октября 1945 г.) // Журн. российских и восточноевропейских исторических исследований. 2018. № 3 (14). С. 131–162; Он же. Источники, историография, рецепция, мифы // Борис Меньшагин: Воспоминания. Письма. Документы. М.; СПб., 2019. С. 173–214; и др.

[2] См.: URL: https://counterintelligence.academic.ru/1046/Штаб_Валли; Христофоров В.С. Органы госбезопасности СССР в 1941–1945 гг. М., 2011. С. 190.

[3] См.: Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. 2. Кн. 1: Начало. 22 июня – 31 августа 1941 года. М., 2000. С. 337–338.

[4] НКГБ СССР в качестве самостоятельного ведомства функционировал с февраля по июль 1941 г.

[5] URL: https://helsinki.mid.ru/suuspoh-a-ruokolahti

[6] ГАРФ. Ф. Р‑9401. Оп. 2. Д. 97. Л. 54–55; Христофоров В.С. Документы российских архивов о советских военнопленных в лагерях на территории Финляндии и Норвегии. 1941–1944 гг. // Отечественные архивы. 2008. № 3. С. 65–72.

[7] См.: Сталинградская эпопея: Материалы НКВД СССР и военной цензуры из Центрального архива ФСБ РФ / сост.: А.Т. Жадобин (рук.), В.В. Марковчин, Ю.В. Сигачев. М., 2000; «Огненная дуга»: Курская битва глазами Лубянки / сост.: А.Т. Жадобин, В.В. Марковчин, В.С. Христофоров. М., 2003; Госбезопасность в битве за Москву: Документы, рассекреченные ФСБ России / отв. ред. В.С. Христофоров; сост.: А.Т. Жадобин, Н.М. Перемышленникова. М., 2015.

[8] Тюремные записки С.П. Мельгунова. 1920 год: сб. док. / авт.-сост. И.Ю. Бережанская; под общ. ред. В.С. Христофорова. М., 2015.

Источник