История антибольшевистского сопротивления на востоке России изучена неравномерно. Есть труды о раннем этапе, связанном с деятельностью Комитета членов Учредительного собрания, хватает работ и о восстании Чехословацкого корпуса (правда, значительная часть из них на чешском или словацком языках). Очень много литературы о лидере движения – адмирале Александре Колчаке (в том числе не связанной с контрреволюцией).

Одновременно остаются темы менее изученные, несмотря на то что некоторые из них также относятся к адмиралу. Например, об Уральском казачьем войске или Южной армии, входивших в состав войск Колчака. Поэтому отраден факт выхода сборника воспоминаний и документов, посвященных последней.

В основу Южной армии легло Оренбургское казачье войско (так же как и в основу Уральской отдельной армии – уральское казачество). Ее численность составляла примерно 90 тыс. штыков и сабель. Во главе стоял генерал-майор Ганс-Генрих Виттекопф, сменивший в 1918 году свое имя и фамилию на Петра Белова. Армия действовала на территории Южного Урала и Степного края (север современного Казахстана). После поражения белых она частью отступила в район Семиречья, где продолжила борьбу в составе войск атамана Бориса Анненкова, а затем отошла в Китай, а частью соединилась с уральцами и, совершив полный драматизма «Голодный поход» через закаспийскую область, оказалась с ними в Персии.

В книгу вошли воспоминания начальника снабжения Южной армии генерал-майора Сергея Щепихина, начальника штаба Оренбургской казачьей пластунской дивизии полковника Александра Лейбурга, командира сотни 5-го Оренбургского казачьего полка подъесаула Ивана Ширяева, а также письма другого полковника – командира 7-го Хвалынского полка Якова Розенбаума. Взгляд с противоположной стороны представлен мемуарами («личными воспоминаниями») командира 435-го Орского стрелкового полка Михаила Шалина и его комиссара Михаила Терехова, посвященными разгрому Южной армии.

Из воспоминаний обращают на себя записки Щепихина. Они достаточно информативны, генерал подробно описывал состояние войск белых, давал свой взгляд на причины их поражения. Вместе с тем его свидетельства грешат многочисленными неточностями. Так, Щепихин безосновательно обвинял атамана Оренбургского войска Александра Дутова, будто он в угоду личным амбициям, боясь потери власти, не желал объединения уральских и оренбургских казаков. В реальности, как отмечает составитель и редактор книги историк Андрей Ганин, Дутов предлагал подобный союз еще в 1917–1918 годы. Одновременно Щепихин транслировал различные слухи. Например, упоминая управляющего делами МИДа Ивана Сукина, он утверждал, что о голову последнего «в пылу припадков раздражения разбивал не один сервиз адмирал Колчак».

Не лишены субъективности и мемуары Лейбурга. Точнее, они, как и воспоминания Щепихина, крайне неровно написаны. С одной стороны, полковник не без оснований критиковал командование в лице Белова за попытку наступления на Туркестан силами одного неполного корпуса. Но с другой – утверждение, будто единственные успехи Южной армии принадлежат лишь его пластунам, заставляют вспомнить реплику Мышлаевского из булгаковских «Дней Турбиных»: «Тебе бы писателем быть... Фантазия у тебя богатая...»

В совершенно ином ключе написаны мемуары Ширяева об отступлении разбитой армии до Александровского форта на Каспии (часть «Голодного похода»). В условиях повсеместного отсутствия продовольствия деньги, и так обесцененные поражениями, не стоили ничего. Подъесаул писал, как сторублевые «дутовки» шли на сигареты. В не меньшей степени белые страдали от мороза. «Многие утверждают, что замерзание – легкая смерть. Это ошибка. Что замерзающий переживает, пока потеряет сознание, – передать невозможно». Ширяев вспоминал, как неделями «на каждой ночевке, на каждом переходе разбрасывали горы трупов. Невозможно было пройти 200–300 шагов, чтобы не встретить два-три трупа, выброшенных на дорогу. На местах ночевок они были десятками».

Собранные под одной обложкой благодаря стараниям Ганина, мемуары и документы порой одновременно, на одних и тех же страницах, дают картины высокой доблести и мелочных амбиций, трагедии и ошибок Гражданской войны. А вся книга напоминает другую реплику из «Дней Турбиных»: «Значит, кончено! Гроб! Крышка!»

Источник