Роман Мориц. «Испанская грусть»: как белоэмигрант ходил с испанцами драться за немцев в СССР

«Испанская грусть»: как белоэмигрант ходил с испанцами драться за немцев в СССР

Воспоминания русского офицера Ковалевского издали в этом году, и я прям ждал книжку. Все-таки ветеран Добровольческой армии в составе испанской дивизии Вермахта — уникальный «вотэтоповорот» даже для эмигрантской движухи тех лет.

Сам Ковалевский — типичный боец насмерть с коммунистами. Прошел всю Гражданскую в России, потом почти всю Гражданскую в Испании (понятно, на чьей стороне), так что поход в СССР стал логичным этапом его жизни, несмотря на почтенный пятидесятилетний возраст. Но к тому времени, как он устроился переводчиком в Голубую дивизию в 1941-м, вся страсть борьбы сошла на нет. Видно, что мужик еще до войны во всем разочаровался и хорошего от «крестового похода» против большевиков особо и не ждал.

Так оно и получилось. Весь мемуар представляет собой крайне мрачное апокалиптичное описание быта и нравов дивизии на оккупированной территории.

Об испанцах Ковалевский отзывается хуже некуда. По его словам, паршиво было примерно все:

1. Полная неэффективность интендантской службы и тотальное воровство. До солдат на передовой зачастую не доходили даже пайки, не говоря о посылках из дома. Жаловаться было бесполезно — испанцы считали такое положение дел естественным.

2. Наплевательское отношение к населению. По наблюдениям Ковалевского, «специально жестокими» испанцы не были, скорее предельно эгоистичными, — поэтому без колебаний могли отобрать последнюю корову (и добродушно поделиться с ребенком конфеткой, ога). Грабежи быстро стали нормой (чему способствовал и пункт первый), причем, в отличие от методичного немецкого выкачивания ресурсов, они были хаотичными и сопровождались непредумышленными вспышками насилия.

3. Отдельным пунктом — лютый разврат. Штабные офицеры организовали у себя в бараках целый гарем из местных Маш и Оль, остальные старались не отставать. Ковалевский забавно удивляется особенностям флирта по-испански, когда солдаты галантно увиваются вокруг девушек, одновременно без смущения сгружая им на стирку свое грязное завшивевшее белье.

4. Разгильдяйство и отсутствие дисциплины. Тут прямо россыпь примеров. Испанцы поленились установить пароль и отзыв — и вот красноармейцы уже вырезают их посты, отвечая «Espana» на вопрос «Кто идет?». На рассвете бойцы вылезают из окопов и бредут в тыл — это что еще такое? А это все, кто мог, уже свалили с передовой раньше, и оставшиеся неудачники решили, что отбивать возможную советскую атаку малым числом как-то неохота.

И все в таком духе. Тут еще важно, что самого Ковалевского испанцы использовали закономерным образом: им были нужны его услуги переводчика, чтобы изымать у населения продовольствие и отбрехиваться от местных, вздумавших подать жалобы в связи с плохим обращением и воровством. Священная война против коммунистов при этом стала выглядеть для него совсем странно, и автор впал в депрессию. Долго он в дивизии не задержался, в 1942 уехал обратно в Испанию.

Стоит ли все это читать? Да, обязательно. Ковалевский очень искренен: у него не осталось иллюзий, он не пытается представить себя героем, понимая, что в нечистотах измазался по самое это самое, а испанские попытки героизации действий Голубой дивизии на Восточном фронте едко высмеивает. Правда, временами искренность переходит в совсем уж гиперболизацию, но как без этого. Главное — он подробнейшим образом описывает множество сценок и эпизодов из жизни дивизии, и это свидетельства неоценимые. Всего русских переводчиков у испанцев было около 30, но, насколько я знаю, другие рукописей не оставили.

Источник