Андрей Мартынов Социалистические страницы Белой Гвардии // Посев. 2021. № 5. С. 46-49.
Андрей Мартынов
Социалистические страницы Белой Гвардии
[Рец. на кн.] Л. Г. Прайсман. 1917–1920. Огненные годы Русского Севера. СПб.: Нестор-История, 2019. 400 с.
Научный сотрудник Еврейского университета (Иерусалим) Леонид Прайсман реконструирует левые, демократические альтернативы большевизму в годы Гражданской войны. Ранее в монографии «Третий путь в Гражданской войне. Демократическая революция 1918 г. на Волге» (СПб., 2015) он анализировал деятельность Комуча. Настоящая книга ученого посвящена Временному правительству Северной области народного социалиста Николая Чайковского (1850/51–1926). Третий, готовящийся труд исследует феномен Кронштадтского восстания.
В советской и отчасти западной историографии Русской смуты устоялось мнение, что противниками красных выступали консервативные силы, стремившиеся к механической реставрации дореволюционных устоев. Действительно, было бы ошибкой отрицать подобные «реакционные» тенденции. Так, по подсчетам историка и политика Павла Милюкова только в Вооруженных силах Юга России 80% офицерства исповедовали монархические убеждения, «и среди них немало сторонников старого самодержавия»1. Но, одновременно, правительство адмирала Александра Колчака возглавлял близкий к эсерам Петр Вологодский, а в его состав министром труда входил марксист Леонид Шумиловский; анархисты-махновцы, признавшие правительство Украинской Народной Республики Симона Петлюры, защищали врангелевский Крым от махновцев Семена Каретника (Каретникова).
К сожалению, это единство в итоге не достигло победы. Анализируя его, генерал-лейтенант Николай Головин справедливо отмечал, что «силы, могущие входить в состав контрреволюционного движения столь многоразличны, что часто идеей, объединяющей это движение, служит не общая положительная идея (например, какой-либо общий политический или социальный идеал), а только идея негативного характера, а именно, борьба против разрушительных сил революции»2.
Не стали исключением и события на Севере России, о которых повествует Прайсман.
Автор обращает внимание на «запутанный клубок противоречий» (с. 38), когда интересы Антанты, продолжающей сражаться против Германии, совпадали с устремлениями большевиков, которые, в результате неудачных переговоров с немцами, безуспешно пытались сопротивляться наступлению последних. В этих условиях усиление союзнического присутствия в Мурманске было положительно принято не только местной администрацией, но и Москвой.
Переворот 1–2 августа 1918 года и приход к власти правительства Чайковского изменил это шаткое и во многом искусственное равновесие. Прайсман пишет о военных действиях теперь уже против красных, в том числе о первоначальном их планировании: наступлении союзнических и белогвардейских войск на Москву, которое не осуществилось из-за элементарной недооценки возможностей большевиков создать сильные вооруженные силы (с. 68–70).
Много внимания исследователь уделяет социальной политике новой власти. А она, как представляется, была парадоксальна. «Правительство продолжало удовлетворять требования рабочих о выплате высоких зарплат, но в тоже время решительно боролось со всеми проявлениями большевизма (…) Несмотря на жесточайший финансовый кризис, власть сделала все от нее зависящее для выплаты рабочим зарплаты и предоставления продовольственного пайка (…) Правительство признавало права профсоюзов на заключение коллективных договоров. Профсоюзы заключали договоры с администрацией, гарантируя рабочим очень хорошие условия труда и высокую зарплату. Удовлетворялись даже требования профсоюзов о выплате дополнительной заработной платы, несмотря на повышенные оклады. Это приводило к анекдотической ситуации, когда инженерно-технический персонал хотел получать такую же зарплату и на таких же условиях, как рабочие» (с. 111).
Вместе с тем, «бывали случаи задержек зарплаты, иногда на месяц. Но рабочие не желали считаться с тяжелым экономическим положением и при малейшем подозрении в нарушении их прав организовывали забастовки. (…) После того как все попытки властей убедить рабочих умерить свои требованиях провалились, власти были вынуждены прибегнуть к более жестким мерам. Были введены обязательные сверхурочные работы, а в 1919 г. отменены все отпуска. Правительство не могло платить большие зарплаты, утвержденные в коллективных договорах, и на многих казенных предприятиях правление в одностороннем порядке стало их пересматривать. Управление мореплавания и портов уменьшило зарплату ряду категорий рабочих. Получался заколдованный круг: рабочие отвечали отказом от сверхурочных работ, забастовками, а правительство в ответ прибегало к все более жестким мерам» (с. 112, 113).
Много места в монографии Прайсман уделяет контактам новой власти с армейскими структурами. С ними Чайковским были (пусть и не сразу) налажены достаточно прочные доверительные отношения (с. 193). Последнее особенно важно, если учесть, что в это время войсками Северной области командовал, по собственному признанию консерватор и монархист, Генерального штаба генерал-майор (в дальнейшем генерал-лейтенант) Владимир Марушевский. Несмотря на во многом противоположные взгляды ему «удалось добиться примирительного решения» с Чайковским3. «Я для Николая Васильевича являлся представителем совершенно другого мира, мира, может быть, ему несимпатичного и, безусловно, чуждого, и, тем не менее, он сумел встать на государственную точку зрения и обратиться к моей работе в тот момент, когда она была необходима области, где он был хозяином, и хозяином, искренно говорю, пользовавшимся большим доверием массы населения», а «отъезд Николая Васильевича обезличивал правительство4 (…) образовалось пустое место, правительство обесцветилось, разумная политическая борьба ослабла»5.
В то же время отношения с союзниками оставляли желать лучшего. Каждая из стран, участников интервенции (Великобритания и ее доминионы, США, Франция, Италия) преследовала свои, в первую очередь национальные интересы. Нередко, они не совпадали с целями не только белого правительства6, но и других государств, предоставивших воинские контингенты. В частности, крайне редко можно встретить в мемуарах американцев добрые отзывы о британских военнослужащих (с. 285–288).
Размышляя о роли английского генералитета, возглавлявшего контингент войск Антанты, Леонид Прайсман делает вывод, что «отношение британцев к русскому населению Севера как к жителям колоний усиливало ненависть к иностранцам. Тот факт, что британцы помогли организовать русскую армию, содержали ее и население Северной области, несли потери на ее просторах, даже после окончания Первой мировой войны, не повлиял на отношение к ним» (с. 350).
Описывает ученый и поражение белых, последовавшее вскоре за прекращением военного присутствия союзников (с. 289–292). Оно было обусловлено политическим кризисом, начавшимся в январе 1920 года, спровоцированным проблемами в административном (земско-городском) управлении области (с. 316–319), а также неудачами на фронте, вызванными, в числе прочего, усталостью от войны и успехами большевистской пропаганды (с. 320–348).
При всей обстоятельности книги, основанной на множестве архивных источников, часть из которых впервые вводятся в научный оборот, сложно согласиться с общим выводом уважаемого исследователя. Он пишет: «Я считаю, что победа большевиков была предопределена всем ходом русской истории. Страна, занимавшая самую большую территорию в мире, могла удерживать ее и проживавшие на ней многочисленные народы только при помощи диктатуры, как бы она ни называлась: самодержавная монархия или Совет народных комиссаров. Диктатура жесточайшим образом подавляла и угнетала все население страны. Большинство крестьян до 1861 г. были фактическими рабами (…) Грандиозные изменения в стране, начавшиеся в 1861 г., покончившие с крепостной зависимостью, давшие всем жителям право на равный суд, не смогли решить вековые проблемы. Перемены к лучшему проходили медленно (…) революция превратилась в новую пугачевщину, но на современный лад, под руководством т. н. социалистов (большевиков). Из плохо усвоенных западных учений они сделали страшные выводы, превратившие страну в поле для кровавых экспериментов и приведшие к почти полному уничтожению целых слоев населения. Но для массы простых людей, для полуинтеллигенции, составлявших основу большевистской власти и создавших в лице унтер-офицерского корпуса Красную армию, большевики были свои, родные. А их противники – чужие. Поэтому никакая помощь российским противникам большевизма, среди которых было много русских патриотов и представителей различных населявших страну национальностей, ничего изменить не могла» (с. 349–350).
Как представляется, подобный детерминизм противоречит философии истории и основной позиции самого Леонида Прайсмана, видевшего в левых общественных и партийных движениях альтернативу коммунистической диктатуре. О каком в таком случае ином пути может идти речь, если большевики были обречены на победу?
Примечания:
1 Милюков П. Россия на переломе. Т. 2. Антибольшевистское движение. Париж, 1927. С. 57.
2 Головин Н. Н. Российская контрреволюция в 1917–1918 гг. Т. 1. М., 2011. С. 14.
3 Марушевский В. В. Год на Севере (Август 1918 г. – август 1919 г.) // Белый Север. 1918–1920 гг.: Мемуары и документы. Вып. 1. Архангельск, 1993. С. 230, 229.
4 23 января 1919 года Чайковский уехал в Париж для участия в мирной конференции. Формально он сохранил пост главы области, но de facto ее возглавлял Генерального штаба генерал-лейтенант Евгений Миллер.
5 Марушевский В. В. Год на Севере (Август 1918 г. – август 1919 г.). С. 196, 241.
6 См., напр., Гефтер А. Воспоминания курьера // Архив русской революции. Т. 10. Берлин, 1923. С. 129–138. По причине недружественных отношений со стороны союзников мемуарист отказался от службы в войсках Северной области. Там же. С. 135, 138.
