Андрей Мартынов. Расцвет патриарха: Алексей Лосев о стиле (regnum.ru)

«Самобытные глубины» художника предопределяют его манеру, она и понятийный аппарат формируют лицо мэтра, а самопреодоление, выход за пределы субъективности («собственной индивидуальности») в итоге создают стиль мастера.

К автору настоящей книги невозможно применить популярную метафору «осень патриарха». Собранные в ней труды писались в 70-е годы ХХ века, когда Алексею Лосеву (1893−1988) шел уже восьмой десяток, но это был плодотворный период его творческой жизни. На него пришлись еще подготовка томов «Истории античной эстетики» и написание монографии «Проблема символа и реалистическое искусство», концептуально связанной с рецензируемыми сочинениями «Некоторые вопросы из истории учений о стиле» и «Теория художественного стиля».

Почему Лосев избрал своей целью написать книги именно о стиле? Он сам ответил на этот вопрос в «Введении» к «Теории…», обращая внимание «на трудность этого учения и на запутанность относящихся сюда теорий».

Философ рассматривал, как мыслители прошлого оценивали и трактовали понятие стиля. Так, например, характеризуя теорию графа Жоржа Бюффона, автора знаменитого афоризма, что «стиль есть сам человек», Лосев подчеркивал, что для нее необходимо «знание или чувствование предмета изображения, то есть мы бы сказали, известного рода модель (…) и структурное построение».

Адресуясь к уже упомянутой сентенции, он писал:

«для нас, однако, интересно то, что Бюффон понимает этого «человека» чрезвычайно живо, конкретно, остро, с требованием к тому же от авторов высокого ума, тонкого вкуса и живых чувств, так что из рассуждений Бюффона вытекает далеко не столь абстрактное представление о стиле, которое у нас указывается обычно в связи с его популярным изречением».

Касаясь теории поэта и философа Вячеслава Иванова, которого ученый чрезвычайно высоко ценил, Лосев отмечал, что хотя автор Cor ardens и использовал старинную немецкую терминологию («манера, лицо и стиль»), в его теории она оказывается «насыщена весьма глубокими мыслями и дает (…) нечто новое». «Самобытные глубины» художника предопределяют его манеру, она и понятийный аппарат формируют лицо мэтра, а самопреодоление, выход за пределы субъективности («собственной индивидуальности») в итоге создают стиль мастера.

Также Лосев писал об эстетике Георга Гегеля, Герберта Спенсера, Эрнста Кассирера. В свою очередь, сам философ предлагал следующее определение стиля: «принцип конструирования всего потенциала художественного произведения на основе его тех или иных надструктурных и внехудожественных заданностей и его первичных моделей, ощущаемых, однако, имманентно самим художественным структурам произведения».

Вероятно, именно этот стиль и характеризует философа. Ведь стиль — это человек.


17 октября 2019

Андрей Мартынов
Источник