Дятлов Виктор, Гузей Яна, Сорокина Татьяна. Китайский погром. Благовещенская «Утопия» 1900 года в оценке современников и потомков

Введение 

Глава 1. «Далекая окраина»: китайцы в жизни дореволюционного Благовещенска

Глава 2. «...это была собственно не переправа, а уничтожение и потопление китайцев»: реконструкция событий 

Глава 3. «...по поводу переправы китайцев могу объяснить следующее»: стилистика и результаты официального расследования

Глава 4. «...на достаточной ли высоте в годину испытаний оказались мы, граждане города Благовещенска?»: рефлексия очевидцев и участников

Глава 5. «Этот трагический инцидент, понятный в тревожной атмосфере момента»: реакция образованного российского общества

Глава 6. «Казалось бы, зачем мне копаться в давно ушедшем времени?»: историческая память и историческая ответственность

Глава 7. «Что в имени...», или «Назвать — значит оценить»

Вместо эпилога: Благовещенск и китайцы после войны

Список источников и литературы

Скачать

«Благовещенской “Утопией”» назвал анонимный публицист «Вестника Европы» трагические события на «далекой окраине» Российской империи — в приграничном с Китаем городе Благовещенске. Очевидцы и участники событий чаще всего называли их «благовещенской паникой», иногда «осадой», нередко — «погромом». Бушевавшее с осени 1898 г. в Китае антииностранное восстание ихэтуаней («боксеров») к лету 1900 г. подкатилось к Благовещенску. В этом динамично развивающемся городе, административном центре обширного региона, постоянно находилось тогда несколько тысяч китайцев, которые играли огромную роль в экономике и в повседневной жизни горожан.

В обстановке страшной паники власти заподозрили их в возможной нелояльности и решили насильственно депортировать через пограничный Амур. Это вылилось в расправу, в результате которой несколько тысяч мирных и безоружных людей, не оказавших даже пассивного сопротивления, были убиты. Утоплены в Амуре. Насильственная депортация сопровождалась массовыми убийствами и грабежами. Затем представители местных властей фактически санкционировали насильственное изгнание «зазейских маньчжур» — китайских подданных, компактно проживавших на российской территории и пользовавшихся (по межгосударственным договорам) экстерриториальностью.

Однако событие это почти не стало предметом интенсивной рефлексии для российского общества тогда и почти полностью забыто сейчас. Нельзя сказать, что это результат государственной цензуры — хотя в определенной степени (до 1905 г.) и этот фактор действовал. Тотальная цензура на этот счет существовала при советской власти, но дореволюционные публикации из библиотек не изымались и были, в общем-то, доступны. Скорее всего, события были вытеснены на периферию общественного сознания по каким-то иным, более сложным причинам.

Наша книга посвящена не столько самому событию (хотя и ему тоже), сколько реакции на него людей того времени, иногда и участников событий, а также наших современников. На основании архивных документов (часть которых впервые вводится в научный оборот), а также разнообразных публикаций того времени реконструируется реакция властей различных уровней — от низового начальства до императора. Для нее, скажем предварительно, было характерно стремление «замести мусор под ковер»: свести к минимуму репутационные издержки за счет кулуарных методов расследования.

На основании опубликованных воспоминаний и комплектов местных газет того времени попытаемся понять настроения и чувства благовещенцев, на глазах которых все это происходило, которые были прямыми или косвенными участниками событий. Которые несколько дней смотрели, как по Амуру плывут сотни трупов.

В России того времени шел интенсивный процесс формирования общественного мнения. Значительная часть образованного общества решительно и довольно результативно боролась против еврейских погромов, принимала энергичное участие в расследовании «дела Бейлиса» или «мултанского дела». Поэтому так важно понять причины молчания вокруг «благовещенской трагедии», унесшей несколько тысяч жизней.

Несколько десятилетий социальных катаклизмов и тотальной цензуры советской эпохи в России, казалось, полностью стерли эти события из исторической памяти. Однако первые же исследовательские работы, носящие академический характер и не предназначенные для массового читателя, вызвали интенсивную и болезненную реакцию наших современников и бурные дискуссии в Интернете. Анализ этих дискуссий может дать чрезвычайно важный материал для понимания состояния исторической памяти и чувства исторической ответственности современных россиян.

В чем-то эти дискуссии напоминают общенациональную рефлексию в Польше по поводу книги Я. Т. Гросса «Соседи».

Масштабы, естественно, принципиально несопоставимы, но тональность обсуждений, вывод их в плоскость проблемы исторической памяти и исторической ответственности заставляют говорить о чрезвычайной актуальности этого давнего эпизода на «далекой окраине», казалось бы давно и прочно забытого, вытесненного последующими историческими катаклизмами.

Для понимания контекста событий необходим краткий очерк присутствия китайских мигрантов на Дальнем Востоке позднеимперской России, их роли в экономической и общественнополитической жизни региона. Важно понимать, как относились к ним население и власти. Как формировался стереотип китайского мигранта и как он регулировал очень непростые взаимоотношения людей на границе двух соприкоснувшихся империй. Этот контакт оказался частью общемирового процесса тесного взаимодействия с Китаем европейцев. Взаимодействия, породившего в том числе и мощный, сопоставимый по масштабам и энергетике с антисемитизмом, общемировой ксенофобский комплекс «желтой опасности». На события 1900 г. в Благовещенске этот комплекс наложил огромный отпечаток.

Необходим, конечно, хотя бы краткий очерк о Благовещенске и его населении. Это город в прямом смысле на границе империй. Китай — на другом берегу Амура. До постройки Амурской железной дороги — автономной части Транссиба — это ключевой центр транспортных речных коммуникаций для всего Дальнего Востока. Административный, экономический, логистический, культурный центр огромной Амурской области. Центр золотодобывающего края. Город с большой образованной прослойкой — не случайно к этому времени в нем находили своих читателей три газеты. Хоть и на «далекой окраине» (по распространенной и общеупотребительной метафоре того времени), но вовсе не «дыра».

Неизбежен, однако, вопрос: чем современному читателю может быть интересен эпизод давно забытой войны на «далекой окраине» ушедшей в историю империи? Много всего разного произошло за сотню с лишним лет в нашей стране и в мире — и трагического, и важного, и интересного. Обо всем не прочитаешь, всем не заинтересуешься — даже в нашем зацикленном на прошлом, на истории обществе. Кажется, что это может быть интересно только жителям современного Благовещенска.

Но наша книга не о местной истории — при всем большом искреннем уважении к этому жанру и при понимании его важности. Далекие события 1900 г. мы рассматриваем как кейс, отдельный случай, позволяющий выявить чрезвычайно важные и для сегодняшнего дня проблемы. Событие это не просто страшное, трагическое. Во многом оно явилось знаковым, чрезвычайно важным для понимания механизмов воздействия синдрома «желтой опасности» на российское население дальневосточной окраины империи. Оно дает большую пищу для размышлений о феномене погрома: его причинах, механизмах, формах, участниках, последствиях. О дистанции между ксенофобскими комплексами и погромом. И об исторической памяти, об ответственности потомков не только за героические дела их предков.

При работе над книгой мы неизбежно столкнулись с той профессиональной и моральной проблемой, суть которой емко и просто сформулировал В. С. Малахов в предисловии к русскому изданию классической уже книги о природе этнических чисток и геноцида Майкла Манна: «В превращении злодеяний в предмет научных штудий есть нечто сомнительное. Под исследовательской лупой кровавые зверства утрачивают свою инфернальную энергию, становясь всего лишь объектом в ряду прочих объектов анализа. Вдумаемся, что означает появление академической дисциплины под названием “исследования геноцида”? Нечто запредельно иррациональное сделалось этапом развития научной рациональности. Социолог, берущийся за изучение подобных “предметов”, рискует попасть в моральную и эпистемиологическую ловушку, описанную в свое время Зигмунтом Бауманом. Объясняя геноцид, современные ученые невольно его стерилизуют, выхолащивают его беспокойное для нашей совести содержание».

Тем не менее мы рискнули. И не столько потому, что описываемый нами сюжет вряд ли попадает в довольно четко определенную категорию геноцида, имеющую сейчас и нормативно-правовое содержание. И с «этнической чисткой» здесь все непросто. Но как это ни называй, была в нашей истории страшная, кровавая, трагическая страница. И есть профессиональный инстинкт и профессиональный долг историков, не позволяющие уклониться от ее исследования, от того, чтобы не попытаться задать свои вопросы и такому прошлому. Иначе мы рискуем тем, что подобные вопросы придется задавать уже нашему времени и нашему обществу.

Жанр нашей книги — популярный, она предназначена для культурного, образованного читателя, но по преимуществу не историка. Значит, должна она быть яркой, не занудливой, понятной для непрофессионала, то есть написанной нормальным человеческим, а не «птичьим» языком. С другой стороны, авторы ее — профессиональные историки, а значит, зануды уже по умолчанию. С приверженностью к специфическому терминологическому аппарату, зацикленностью на скрупулезной критике источников и особым образом организованной подаче полученных результатов. Им привычнее «академический стиль» — скучновато-кондовый, высокомерно сторонящийся яркости и броскости изложения, демонстрации личностного самовыражения. Наш текст — это попытка найти компромисс, попытка поговорить о сложных вещах языком доступным, но не примитивным. Мы не могли отказаться от того, что называется научно-справочным аппаратом, от ссылок на использованные и цитированные тексты. Но мы постарались свести его к минимуму, не слишком мешающему чтению и восприятию не историка. В книге очень много цитат — иногда может создаться впечатление, что избыточно много. Но это вполне осознанное принципиальное авторское решение. Обильное цитирование позволяет точнее воспроизвести позиции и оценки участников и наблюдателей событий, дух времени, стилистику эпохи. Иногда очень важно увидеть не только то, что люди говорят и пишут, но и как, какими словами, образами и метафорами они это делают.

Авторы книги очень многим обязаны поддержке, советам, критике тех, кто читал ее текст или предшествующие ему статьи, помогал в ее публикации. Мы считаем своим приятным долгом поблагодарить Сергея Панарина (Институт востоковедения РАН), который не просто опубликовал первую на эту тему статью одного из соавторов в своем замечательном журнале «Вестник Евразии», но и высказал массу ценных критических замечаний и рекомендаций на всех этапах нашей работы. Очень много дало обсуждение этой статьи в качестве учебного текста на занятиях созданной им Школы молодого автора. Слушателям этой Школы — отдельное большое спасибо. Некоторые части работы обсуждались также и в рамках диссертационных семинаров в Европейском университете в СанктПетербурге, что нередко становилось импульсом для новых идей и открытий. На различных этапах работы мы обсуждали проблемы будущей книги с Иваном Пешковым (Университет им. Адама Мицкевича в Познани, Польша), Борисом Колоницким (Европейский университет в Санкт-Петербурге), Владимиром Малаховым (РАНХиГС), Владимиром Медведевым (журнал «Дружба народов»). Мы благодарны им за интерес, критику и полезные советы.

Некоторые главы издания подготовлены в рамках базовой части государственного задания Минобрнауки России «Дискурсивные механизмы конструирования границ в гетерогенном обществе востока России» (№ 28.9753.2017/8.9).

Отдельную благодарность хотелось бы также выразить сотрудникам Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного исторического архива (РГИА), Российского государственного исторического архива Дальнего Востока (РГИАДВ), Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Государственного архива Забайкальского края (ГАЗК), а также сотрудникам и руководству Амурского областного краеведческого музея им. Г. С. Новикова-Даурского за любезно предоставленные документы и фотоматериалы.

Дмитрий Гасин рассказывает о книге: